Прости нас Королев! В Гондурас поплывем на Авроре!

«Мои дочери, зятья и их наследники не имеют никакого отношения к существующей компании M. A. Rothschild und Söhne, а также не имеют права изучать дела вышеупомянутой компании, её конторские книги, бумаги, реестры и прочее. Я никогда не прощу своих детей, если они пойдут против моей родительской воли и помешают моим сыновьям спокойно заниматься делом»[9].

Пригибаясь, как солдат под обстрелом, я подобрался к окну и выглянул. Дуб был на месте. Спиною к нему стоял в глубокой задумчивости кот Василий. В зубах у него был зажат цветок кувшинки. Кот смотрел себе под ноги и тянул: "Мнэ-э-э…" Потом он тряхнул головой, заложил передние лапы за спину и, слегка сутулясь, как доцент Дубино-Княжицкий на лекции, плавным шагом пошел в сторону от дуба.
   — Хорошо… — говорил кот сквозь зубы. — Бывали-живали царь да царица. У царя, у царицы был один сын… мнэ-э… дурак, естественно…
   Кот с досадой выплюнул цветок и, весь сморщившись, потер лоб.
   — Отчаянное положение, — проговорил он. — Ведь кое-что помню! "Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь — на обед, молодец — на ужин…" Откуда бы это? А Иван, сами понимаете — дурак, отвечает: "Эх ты, поганое чудище, не уловивши бела лебедя, да кушаешь!" Потом, естественно — каленая стрела, все три головы долой, Иван вынимает три сердца и привозит, кретин, домой матери… Каков подарочек! — Кот сардонически засмеялся, потом вздохнул. — Есть еще такая болезнь — склероз, — сообщил он.
   Он снова вздохнул, повернул обратно к дубу и запел: "Кря-кря, мои деточки! Кря-кря, голубяточки! Я… мнэ-э… м слезой вас отпаивала… мернее — выпаивала…" Он в третий раз вздохнул и некоторое время шел молча. Поравнявшись с дубом, он вдруг немузыкально заорал: "Сладок кус не доедала!.."
   В лапах у него вдруг оказались массивные гусли — я даже не заметил, где он их взял. Он отчаянно ударил по ним лапой и, цепляясь когтями за струны, заорал еще громче, словно бы стараясь заглушить музыку:

Дасс им таннвальд финстер ист,
Дас махт дас хольтс,
Дас… мнэ-э… майн шатц… или катц?..

   Он замолк и некоторое время шагал, молча стуча по струнам. Потом тихонько, неуверенно запел:

Ой, бував я в тим садочку,
Та скажу вам всю правдочку:
Ото как
Копають мак.

   Он вернулся к дубу, прислонил к нему гусли и почесал задней ногой за ухом.
   — Труд, труд и труд, — сказал он. — Только труд!
   Он снова заложил лапы за спину и пошел влево от дуба, бормоча:
   — Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был портной, по имени… — он стал на четвереньки, выгнул спину и злобно зашипел. — Вот с этими именами у меня особенно отвратительно! Абу.. Али… Кто-то ибн чей-то… Н-ну хорошо, скажем, Полуэкт. Полуэкт ибн… мнэ-э… Полуэктович… Все равно не помню, что было с этим портным. Ну и пес с ним, начнем другую…

Страхагент. Ангел Смерти. Только почему-то — в белом доктор-
ском халате и даже при хирургической шапочке слегка набекрень. Что он
здесь делает, подумал Роберт, а рядом со страхагентом объявился, между
тем, еще один белый халат, и еще один, и еще — целый консилиум вдруг
образовался в коридоре, тихий, почтительно взирающий на краснолицего
(все как один с папками под мышкой, с докторскими наушниками на шее, в
белых шапочках, и почти все — в очках). Человек пять. Может быть —
шесть. Ежедневный обход — с главврачом во главе — медотряда специаль-
ного назначения.
Страхагент (главврач?) завершил деликатную свою процедуру, и на
лице его обнаружилась улыбка, показавшаяся Роберту зловещей, хотя на
самом деле была она, скорее всего, иронической, а может быть, даже
приветливой.
— Двуг мой! — провозгласил главврач (страхагент) голосом скрипу-
чим, но громким и даже, пожалуй, звучным. — Какая встреча! Вад тебя
видеть!
Обнаружив его пред собою, сэнсей (что-то бормотавший только что про
силу веры или веры в силу) замолчал и сделал безуспешную попытку
выбраться из дивана. Роберт подхватил его за вытянувшуюся вперед руку и
помог подняться.
— Что вы здесь делаете?! — воскликнул сэнсей, глядя на страхаген-
та почти с ужасом. — Как? Вы — здесь?
— Я собиваюсь пвиобвести это богоугодное заведение, — объяснил
страхагент, приближаясь с улыбкой теперь уже явно доброжелательной и еще
сильнее картавя. — Собственно, я его уже пвиобвел. Можешь меня
поздвавить: владелец!
— Поздравляю, — сказал сэнсей с видом полного и безнадежного
непонимания.

- А зачем тебе контрабас?
- Люблю классику...  

- Тебе нравится по бывшему коммунальному коридору шаркать в тапках, как по своему?

И. В . Сталин. проф. д-р ф-мат наук...